Feb. 14th, 2006
Ладно, скажите мне кто-нибудь, что я ДУРА, причем совсем не феерическая.
Ведь знаю же прекрасно, что от праздника получаешь тем больше, чем меньше от него ждешь.
И что в лужу садятся именно тогда, когда пытаются состроить из себя болезного (болезной, в нашем случае) нечто противоестественно ОСЛЕПИТЕЛЬНОЕ.
Тем не менее, едва продрав глаза, я принялась изображать прожжОного цЫника.
Я даже речь заготовила! О кондитерском празднике и китайском ширпотребе. Чтоб толкнуть ее - через губу, с ухмылкой - в местах массового скопления людей.
И толкнула. С ухмылкой. Через губу.
И все полученные валентинки свалила в ящик стола. Не читая.
После чего мне подарили сразу двух розовых плюшевых зайцев (мальчика и мальчика), и какая жалость, что ни у кого не оказалось с собой полароида, дабы запечатлеть навеки выражение идиотического счастья на моей побитой жизнью и молью физиомордии.
Чтобы я посмотрела на себя со стороны и содрогнулась от ужаса и отвращения.
ПОЗОРИЩЕ! Неприступная крепость великолепного, тщательно настоянного на сосновых шишках цЫнизма падает под ударами двух розовых плюшевых зайцев (мальчика и мальчика).
Караул.
А валентинки были такие хорошие! Такие душевные! Особенно от заочников. Они плохо понимают по-английски, заочники. Зато у них развито чувство прекрасного. Стихотворение, которое они откуда-то переписали на валентинку, в плане графического исполнения было идеально. Из него явствовало, что я для заочников слаще шоколада и они ждут не дождутся, когда я растаю от их нежных прикосновений (не будем, впрочем, исключать и аллегорического толкования).
И я растаяла, товарищи! Я сожалела только о том, что никогда ничего подобного никому не напишу.
Не умею потому что. И потому что КОМПЛЕКСЫ.
Но это как раз тот случай, когда молчать невозможно.
С праздником, дорогие френды! Я желаю вам маленьких влюбленностей и больших ЛЮБВИЩ.
И да. Я вас [нрзб].
Ведь знаю же прекрасно, что от праздника получаешь тем больше, чем меньше от него ждешь.
И что в лужу садятся именно тогда, когда пытаются состроить из себя болезного (болезной, в нашем случае) нечто противоестественно ОСЛЕПИТЕЛЬНОЕ.
Тем не менее, едва продрав глаза, я принялась изображать прожжОного цЫника.
Я даже речь заготовила! О кондитерском празднике и китайском ширпотребе. Чтоб толкнуть ее - через губу, с ухмылкой - в местах массового скопления людей.
И толкнула. С ухмылкой. Через губу.
И все полученные валентинки свалила в ящик стола. Не читая.
После чего мне подарили сразу двух розовых плюшевых зайцев (мальчика и мальчика), и какая жалость, что ни у кого не оказалось с собой полароида, дабы запечатлеть навеки выражение идиотического счастья на моей побитой жизнью и молью физиомордии.
Чтобы я посмотрела на себя со стороны и содрогнулась от ужаса и отвращения.
ПОЗОРИЩЕ! Неприступная крепость великолепного, тщательно настоянного на сосновых шишках цЫнизма падает под ударами двух розовых плюшевых зайцев (мальчика и мальчика).
Караул.
А валентинки были такие хорошие! Такие душевные! Особенно от заочников. Они плохо понимают по-английски, заочники. Зато у них развито чувство прекрасного. Стихотворение, которое они откуда-то переписали на валентинку, в плане графического исполнения было идеально. Из него явствовало, что я для заочников слаще шоколада и они ждут не дождутся, когда я растаю от их нежных прикосновений (не будем, впрочем, исключать и аллегорического толкования).
И я растаяла, товарищи! Я сожалела только о том, что никогда ничего подобного никому не напишу.
Не умею потому что. И потому что КОМПЛЕКСЫ.
Но это как раз тот случай, когда молчать невозможно.
С праздником, дорогие френды! Я желаю вам маленьких влюбленностей и больших ЛЮБВИЩ.
И да. Я вас [нрзб].