the_mockturtle | Маразматическая маринистика

ВЫПИСКИ ИЗ ВАХТЕННОГО ЖУРНАЛА
линейного корабля «Разящий»
о боевых действиях эскадры коммодора Норрингтона

Воплощаю в жизнь идею, предложенную

shnyra :)

Часы: 7
Узлы: ½
Курсы: SWtW
Ветры: ONO
Дрейфы: 2 ½

…С полуночи случаи.
Ветер бом-брамсельный, тихий. В 50 минут снялись с дрейфа, поставили брамсели, бом-брамсели, грот, фок. В исходе часа спустились на SWtW.

- Человек за бортом!
Лейтенант Джиллет прослужил достаточно, чтобы не вздрагивать от воплей сигнальщиков; но от данного конкретного вопля – и явления, послужившего ему причиной – сердце лейтенанта едва не выскочило из груди, а в ушах заработали кетенс-помпы.
В бирюзовых волнах покачивался цветастый надувной матрац; на матраце, поражая воображение выдающимися подробностями, возлежала прекрасная дева. Заметив, что на нее обратили внимание, дева изящно соскользнула с матраца в воду и молитвенно воздела к небу тонкие руки.
- Спасите! – с чувством продекламировала она. – Тону!
И, в подтверждение своих слов, скрылась под водой.

«Разящий» немедленно привелся к ветру. За борт полетели спасательные буи, а лейтенант Джиллет, отпихнув вахтенного мичмана, во главе спасательной команды – «шкафут, пр-р-равый борт!» - бросился к шлюпке. Лицо его дышало героикой, и в каждом движении сквозила несовместимая со здравым смыслом готовность к подвигу.
О лебедке в таких условиях не могло быть и речи; «Тали руби!» – не своим голосом завопил лейтенант, и шлюпка ухнула вниз.
Несмотря на плавный ход, «Разящий» должен был оставить несчастную жертву далеко за кормой, и Джиллет с тревогой вглядывался в волны; но дева непринужденно выгребала по-собачьи ноздря в ноздрю с линкором, кокетливо помахивая рукой в ответ на флажные сигналы с марса.
Тем временем на палубе появился коммодор. Возглас вахтенного застиг его за поздним завтраком, о чем свидетельствовала заткнутная за ворот салфетка. Соколиный глаз коммодора моментально оценил обстановку и наполнился ужасом, а рука вцепилась в салфетку так, будто это было горло старшего офицера.
- А-атставить! – гаркнул коммодор, размахивая салфеткой как флагом. – За борт балластину! И веслом ее, веслом!
Но Джиллет не слышал: бережно укрывая промокшую деву собственным кителем, он от имени командования (и от себя лично) поздравлял ее с благополучным прибытием на борт.
Командование в лице коммодора придерживалось иного мнения. Пока спасенная дева приводила в порядок свои прекрасные густые длинные вьющиеся волосы, оно схватило Джиллета за шкварник и отволокло в сторонку.
- За какие грехи-и?! - запричитало командование. - Наплодила родина… героев-геморроев… вы кого спасать удумали, вы-ху-холь?
- Так человек же! За бортом! – готовность к подвигу сообщила лейтенанту дотоле не свойственную ему твердость лба и духа. – А в уставе ясно сказано…
- Какой человек?! – взвыл коммодор, терзая многострадальную салфетку. - Это ж типичная мэри-сью! У нее даже косметика не размазалась!
- Причем тут косметика? – обиделась подошедшая мэри-сью. – Это я в маму такая красивая. Эльфийская наследственность. – она приняла античную позу и устремила на коммодора сияющие нездешним светом глаза.
- А папенька у вас кто? – ядовито полюбопытствовал Норрингтон, непрошибаемый как борт броненосца.
- Папа у меня пират! – гордо отвечала успевшая обсохнуть мэри-сью. – Так что говорю как специалист: паруса у вас развешены неправильно. Когда я командовала двухмачтовой бригантиной…
Коммодор не дослушал. Он выронил салфетку, схватил Джиллета за ворот и заметался в поисках поверхности, о которую можно было бы – без риска для пловучести корабля – рассадить лейтенантов затылок.
- Нну, ли-ти-нант, - шипел коммодор, зеленея, - если это очередная Воробьева дочь, я вас… в купоросе замочу! В два захода, без анестезии! С-с-пас-с-сатель… - так и не найдя подходящей плоскости, он уронил лейтенанта на палубу и, грохоча каблуками по трапу, скрылся внизу.
- Бедняжка! – проворковала мэри-сью, не обращая на Джиллета ни малейшего внимания. – Все-таки он ужасно раним.
«Ранен. На всю голову». – мысленно поправил лейтенант, потирая ушибленную корму и отчаянно ревнуя мэри-сью к коммодору.
- Ничего. – с энтузиазмом продолжала гостья. – Теперь он быстренько заболеет бубновой лихорадкой, и я его разговорю. Я буду сидеть у его изголовья буквально круглосуточно! Увидите, он оттает.
- А я? – с надеждой спросил лейтенант. – Я ничем не заболею?
- Непременно! – успокоила его мэри-сью. – Только за вами ухаживать я не смогу: мне еще кораблем командовать.
- Но, позвольте, - вяло возражал Джиллет, - в случае болезни командира и старшего офицера командование переходит ко второму лейтенанту Грувсу!
- И Грувс заболеет. – ослепительно улыбнулась мэри-сью. – Может быть, даже смертельно. Он симпатичный?
Вопрос поставил лейтенанта в тупик. Он покосился на развесившего уши вахтенного мичмана и от греха подальше перевел разговор на другую тему.
– Видите ли… - начал он осторожно, - даже если Грувс заболеет, есть ведь еще и третий лейтенант. И четвертый.
- О господи, - томно сказала мэри-сью, - они влюбятся в меня без памяти и перебьют друг друга на дуэли. А все остальные повесятся с тоски, - упреждая следующий вопрос, добавила она. – Вон у вас веревок сколько.
Джиллет не нашелся с ответом: апокалиптическая картина коллективного самоубийства экипажа «Разящего» повергла его в глубокий продолжительный ступор.
- Да вы не волнуйтесь. – потрепав лейтенанта по руке, прощебетала мэри-сью. – Пойдемте лучше чай пить.

Конец первой части